Георгий Голохвастов — идейный лидер группы поэтов, образовавшейся в 1920-1930-е годы в Нью-Йорке и названной Е. В. Витковским русско-американской школой [Витковский, 2008]. В эту группу входили Евгения Христиани, Дмитрий Магула, Владимир Ильяшенко. Биография Голохвастова изучена недостаточно, однако достоверно известно, что в январе 1917 года он в чине полковника был командирован за границу, где после октябрьского переворота принял решение не возвращаться в Россию. С 1920 Голохвастов живет в США, возглавляя Нью-Йоркское русское Общество искусств и литературы, а с 1937 — Американский Пушкинский комитет.
Поэтическое наследие Голохвастова стало известно в отечественной культуре благодаря переводчику и литературоведу Е. В. Витковскому, составителю монументальной четырехтомной антологии Мы жили тогда на планете другой, выпущенной в 1995 году издательством « Московский рабочий ». В антологию вошло более тридцати стихотворений Голохвастова, что « неизбежно мало ; имя поэта терялось среди 175-200 авторов, чьи произведения обычно включались в такие антологии » [Витковский, 2008 : 483]. Тогда же, в 1995 году под редакцией Вадима Крейда была составлена антология Вернуться в Россию — стихами..., в которую вошли произведения двухсот забытых поэтов, разбросанных судьбой по всему миру — от Харбина до Парижа, Рима и Нью-Йорка, в том числе поэтов из группы русских « американцев », среди которых и Георгий Голохвастов. В обеих антологиях приведены короткие биографические справки, содержащие дублирующие друг друга факты жизни Голохвастова в США. Авторы-составители сходятся в одном : подробности его биографии до эмиграции неизвестны. Известно лишь, что служил в армии. В Америку приехал в 1920 году [Крейд, 1995 : 618].
В 2008 году московским издательством « Водолей » была опубликована книга с главным трудом Голохвастова — эпической поэмой Гибель Атлантиды и стихотворениями из некоторых его поэтических сборников. В 2010 году этим же издательством выпущен сборник Лебединая песня, включающий произведения из книги стихов Сонеты за полвека и стихотворения разных лет. Предпринятые публикации вводят в литературный круг имя Голохвастова, представленное далеко не полно, поскольку американские архивы поэта до сих пор закрыты, а о наличии русских нам ничего не известно.
У нас имеются оцифрованные рукописи Голохвастова из необработанного архива Библиотеки редких книг и рукописей Колумбийского университета. Именно произведения из этого архива вошли в сборник Лебединая песня. При жизни Голохвастова вышли в свет за рубежом сборники стихов Из Америки (1925), Полусонеты (1931), Жизнь и сны (1943, на обложке указан 1944), Четыре стихотворения (1944), Четырнадцать (1949), Сонеты за полвека (середина 1950-х).
Достоверно известно, что писать стихи Голохвастов начал в России, но этот этап его творческой биографии еще менее изучен, чем творчество в эмиграции. В американском архиве нами обнаружено несколько текстов 1914-1917 года, содержащих идиллическую картину средней полосы России1, но эти рукописи фрагментарны и не позволяют судить о характере творчества русского периода.
Здесь впервые предметом анализа является неоконченная поэма с названием Пресвятая Богородица — Одигитрия русского зарубежья, поэтизирующая икону, которая в модели мира поэта выступает в качестве культурного кода России и символа традиционного патриархального миропорядка, хранимого в памяти эмигранта.
Голохвастов был убежден, что православие, неотделимое в его поэзии от образов монастыря, креста, иконы, монаха, воплощает духовные координаты русского человека, вынужденного жить на чужой земле ; эти образы являются семиотическими кодами, иллюстрирующими « русскую идею » Голохвастова. В стихах Голохвастова икона — не только знак православия, но и символом « русскости », и импульс к объединению русских за рубежом, и возможностью познакомить Запад с древнерусским искусством. В этом синтезе прослеживаются особенности « иконического текста » эмигрантской литературы.
Символом единения оторванных от Родины русская православная церковь выбрала Курскую-Коренную икону Божьей Матери Знамение. По преданию, она была найдена 8 сентября 1295 года в лесу, недалеко от сожжённого татарами Курска ; « она явилась […] одному охотнику в лесу на берегу реки Тускары при корне дерева, где жители Рыльска соорудили часовню и поставили в ней святую икону » [Земная жизнь Пресвятой Богородицы, 1898 : 404]. В 1597 году по указу царя Федора Иоанновича на месте явления Курской-Коренной иконы Божией Матери Знамение основали монастырь во имя Рождества Пресвятой Богородицы. В 1618 году с дозволения царя Михаила Федоровича икона была перенесена в собор Знаменского монастыря, где она находилась до революции. В октябре 1920 года вместе с врангелевской эвакуацией, на дредноуте « Алексеев », чудотворная икона была вывезена из России, став, по решению духовенства, Одигитрией или Путеводительницей русского рассеяния. После многолетнего нахождения в Белграде (с 1920 по 1944) и Мюнхене (с 1944 по 1951), 5 февраля 1951 года икона обосновалась в Ново-Коренной пустыни, открывшейся недалеко от Нью-Йорка. Голохвастов был современником этого события.
Изучая архив Георгия Голохвастова в Архиве Библиотеки редких книг и рукописей Колумбийского университета, мы обнаружили незавершенный поэтический труд без жанрового определения Пресвятая Богородица — Одигитрия русского зарубежья. В рукописях отсутствует датировка и какие бы то ни было указания на хронологические границы создания текста. Вероятно, Голохвастов задумал большую духовную поэму с главами-икосами. Форма и структура поэмы, судя по замечаниям автора, мыслилась в виде « православного сборника для мирян », представленного в рукописях нумерацией плана содержания несостоявшейся поэмы. Главы-икосы расположены в следующей последовательности :
- Рождество Богородицы
- Введение в (sic) Храм
- Благовещение
- Рождество Христово
- Сретение Господне
- Распятие
- Воскресение Христово
- Успение Пресвятой Богородицы
- Покров
Перечисленные главы-икосы в черновиках разработаны неоднородно, местами они членятся на кондаки, но ни одна из частей, по нашим наблюдениям, не завершена. Примечателен факт многочисленных правок, дополнений в тексте рукописи, что свидетельствует о непременном стремлении автора завершить незавершенное. Кроме того, не все главы сохранились в архиве ; логично предположить, что их черновики были утеряны или вообще не написаны. Однако в целом содержание сохранившихся и поддающихся расшифровке глав приблизительно соответствует предполагаемому плану. Мы говорим о приблизительном соответствии, поскольку текст местами являет собой фрагментарные наброски, не образующие художественного целого.
Исследуя замысел поэмы, мы исходим из убеждения в том, что православная тема во многом определяет идейно-художественный потенциал всего творчества Голохвастова. Например, в книге стихов Полусонеты отчётливо выделяются циклы, строящиеся на следующих смыслообразующих единиц : монашество, крест, икона, иконостас. В этом сборнике есть объёмный корпус христианских текстов, которые можно разделить на три тематических категории : церковные праздники (Страстная суббота, Троицын день, Пасха, Святая ночь, Апрельский день на небосклон…), церкви и монастыри (Скит, Монах, Храм бедный с ветхой колокольней…, Темны лампады у киота…), христианская нравственность (Грехопаденье). В книге стихов Сонеты за полвека уже зрелый и признанный поэт создает монументальный образ русской Церкви как утешения для него и его соотечественников. Драматизм звучания темы изгнания в сонете На чужбине заставил В. С. Ильяшенко обратиться к Голохвастову с замечанием : « Я думал, что ты давно приемлешь мысль о смерти вне Родины. Шансов ведь давно нет » (Архив Головастова).
В незавершенной поэме Голохвастова легко заметить реминисценции произведений Максимилиана Волошина, Николая Клюева, Сергея Есенина, ассоциирующих лик Божьей Матери с образом « Святой Руси ». На полях рукописи встречаются авторские пометы : « Богородица-Русь », « О России » и т.д.
Поэма начинается вступлением « Слава », тяготеющим к жанру хвалебной песни. В отличие от намеченных глав-икосов, эта часть относительно завершена, о чем свидетельствует наличие машинописного варианта. « Слава » является своеобразным богословским патетическим эпиграфом к ней, задающим торжественный пафос будущему тексту. В своеобразном прологе проявляется высокое поэтическое мастерство Голохвастова, блистательная стилизация лучших образцов древнерусского высокого эпидектического красноречия. Средства выразительности, используемые поэтом, транслируют укорененные в сознании носителя языка коды русской культуры, а высокая духовность содержания основывается на традиционных православных догмах.
Условно мы можем разделить текст « Славы » на два образно-тематических блока, совпадающих с авторским членением текста : вначале трепетно-восторженное обращение к Богородице и её иконе, а затем двенадцатистрочный гимн-прославление « Радуйся », отделенный авторской построчной нумерацией и особой ритмико-синтаксической организацией :
- Радуйся, Промысл Отца Безначального,
- Радуйся, Вестница Сына Предвечного,
- Радуйся, Духа Святого Чертог,
- Радуйся, Древнего […]
- Радуйся, Тайн Неприступных Раскрытие,
- Радуйся, Жизни Бессмертной Залог,
- Радуйся, знанье надменных Затмившая,
С их жизнеплотскою мудростью книжной, - Радуйся, Тайной Своей Непостижною
Умственность мира сего посрамившая ; - Радуйся, в бурях мирских Душеводица
К Кущам Небесным дорогою правою, - Радуйся, Господа Мать Девородица,
Богом венчанная Вечною Славою ; - Радуйся, Дева-Заря, показавшая
Миру сияние Утра Воскресного, - Радуйся, дивно для нас Просиявшая
Древле в Иконе от Корня Древесного. (Архив Голохвастого)
В архиве имеются различные вариации указанного прославления, но именно приведенный текст видится нам наиболее завершенным, поскольку не содержит следов правки поэта, в отличие от других вариантов. Форма и содержание небольшой хвалебной песни значительно отличаются своей оригинальностью от известных нам произведений поэта.
Голохвастов проделывает филологическую работу, создавая неологизмы, формально ориентированные на церковнославянскую лексику (Душеводица, Девородица и т. д.). Рефренное содержание группы стихов усилено трансляцией инвариантных существительных-обращений к Богородице. Отказ от глагольности вполне соответствует молитвенным возгласам и славословиям ; анафора (фактически единственного глагола Радуйся) как главный принцип организации текста увеличивает его экспрессивность. Преодолевая свою самость, лирический герой Голохвастова в минуту молитвенного озарения обращает взор к Богу и Богородице, к миру, исполненному слиянием истины, добра и красоты, мысли и чувства.
Осознание причастности к Тайн Неприступных Раскрытию пронизывает всю первую сюжетно-тематическую часть « Славы », где лирический герой выступает в роли восторженного инока, возносящего хвалу « Всепоборающей Военоначальнице / И Одигитрии нашей Преблагостной ». Голохвастов следует традициям церковного красноречия, торжественно воспевая Владычицу Духоневестную. Дух единения пронизывает мир, с которым лирический герой ощущает неразрывную связь через прославление Богородицы :
Хвалит немолчно Тебя вся Вселенная
И величают все сонмы миров.
Горняя твердь и пучины безвестные,
Солнце, Луна и созвездья несметные,
Суша, моря и земные концы
Славят Владычицу Духоневестную,
Лучшую в женах, Жену Боговместную. (Архив Голохвастова)
В молитвенном порыве лирический герой обращается к Заступнице от имени всего « незамеченного поколения » :
Будь нам, Благая, от зол Обороною
Сенью надежной Покрова Небесного,
Путеводя нас пречудной Иконою...
Идейной доминантой незавершённой главы неоконченной поэмы является призыв к Заступнице о духовной и душевной помощи изгнанникам, лишенным родного крова. Поиск Света и христианской радости приводит Г. В. Голохвастова к воплощению в завершенных произведениях образа России — не « царства кесаря », но « царства духа », хранимого Богородицей и Церковью.
В начальном эпизоде незавершенной поэмы Голохвастов создает потрясающий по эмоциональному напряжению монолог-молитву, направленную к Богородице и к конкретному иконическому образу Курской-Коренной Богоматери, молитву человека, воплощающего черты национального русского религиозного сознания, в котором, по мысли Г. П. Федотова, Богородица « остаётся связанной с человечеством, страждущей матерью и заступницей [...]. В образе Её, не юном, не старом, словно безвременном, как на православной иконе, народ чтит небесную красоту материнства... » [Федотов, 1991 : 49].
Г. В. Голохвастов не просто наполняет свои стихи молитвами к Богородице, соединяя их с важнейшими ориентирами ментального пространства русского изгнанничества, он также дает нам примеры своего рода архаизирующего словотворчества и пытается создать произведение в редком для русской поэзии xix и xx веков жанре, заставляя нас, таким образом, взглянуть на незавершенность как на невосполнимую для истории и теории литературы потерю.