Сочинения Георгия Рыбинцева, «неизвестного поэта» Серебряного века, находились на периферии русского модернизма десятых годов. Даже если его поэтический сборник Осенняя просинь (1914) и вызвал живой интерес в писательских кругах, отклики были связаны не с достоинствами или недостатками книги, а с внутрилитературной борьбой самих критиков [Бурлаченко, Молодяков, 2024: 190-199]. «Возвращение» того или иного поэта неизбежно связано с последовательным и обновляющимся сбором сведений о его жизни [Бурлаченко 2023 и 2024]. Приведем основные, достоверно установленные, факты биографии Рыбинцева, необходимые для понимания его рассказа Поцелуй через вуаль, опубликованного в ноябре 1922 года в константинопольском еженедельнике Наши дни и впервые републикуемого ниже. Упомянутая в рассказе история самоубийства «известного поэта Георгия Голубинцева» и его возлюбленной Лидии Иллиной в Париже осенью 1921 года и «сильно взволнова<вшая> русское население» [Рыбинцев, 1922: 10] города, является вымыслом. Однако персонажи носят имена и даже фамилии реальных лиц. Имя героя — Георгий — совпадает с именем автора, а фамилии — Голубинцев и Рыбинцев — созвучны. Большую часть рассказа занимает письмо к сестре героя Кате; в описанных в письме событиях есть явный автобиографический элемент [Рыбинцев, 1922: 11-19].
Георгий Иванович Рыбинцев (23 ноября/5 декабря 1885, Пятигорск — 29 апреля 1944, Лимей-Бреван, департамент Сена и Уаза, Франция1) родился в состоятельной и многодетной семье второй гильдии купеческого брата (позднее — самостоятельного купца) Ивана Никитича Рыбинцева и его жены Агриппины Ильиничны, в девичестве Мартыновой. Восемь лет он проучился в Пятигорской гимназии и один год в 10-й Санкт-Петербургской2 гимназии, которую окончил в 1905 году. Рыбинцев с юности страдал «ревматизмом ног» (ревматоидный артрит), требовавшим периодического лечения. По этой причине он только в 1906 году, через год после окончания гимназии, поступил в Московский императорский университет вольнослушателем юридического факультета, а через год перевелся в действительные студенты. В 1911 году, не окончив курса, Рыбинцев уволился из университета для отбывания воинской повинности, чтобы до завершения отсрочки по образованию (27 лет) иметь возможность самостоятельно выбрать место службы3. В течение одного года он проходил срочную службу в 84-м пехотном Ширванском Его Величества полку в родном Пятигорске [Формулярный, 1916; Список запасным, 1916: 52]. Краевед С. В. Боглачев в частной переписке сообщил нам, что офицерское собрание Ширванского полка арендовало помещение в доме Рыбинцевых.
Литературную деятельность Рыбинцев начал в период обучения в университете: в 1906 [Ответы, 1926: 59] или 1909 [Письмо, 1927]. Его стихи и статьи печатались в периодических изданиях родного края: Пятигорское эхо, Курортное эхо, Кавказский край (все три газеты —пятигорские), Отклики Кавказа (Армавир), Вершины Бештау (Железноводск), а также в петербургском еженедельнике Н. Г. Шебуева Весна. В 1908 году Рыбинцев некоторое время редактировал еженедельник Горные вершины (Пятигорск), а позднее несколько лет подряд в летний сезон исполнял обязанности секретаря редакции Кавказского края. Выявление и изучение его текстов в периодике продолжается.
В Москве Рыбинцев на свои средства выпустил два поэтических сборника Ожерелье из слез и цветов (1913) и Осенняя просинь (1914)4. Первый прошел незамеченным. Второй вызвал, как мы уже сказали, отклики ряда известных литераторов — Ходасевича, Брюсова, Городецкого, Боброва, Брусянина5. Дальнейшему вхождению автора в литературные круги помешало начало мировой войны, когда он был призван в действующую армию.
В 1911 или 1912 году — вероятно, во время прохождения военной службы — Рыбинцев сблизился с уроженкой Владикавказа Лидией Дмитриевной Иллиной и ее семьей. Главной героине своего рассказа он дал не только имя, но и фамилию реального лица. Вполне возможно, их познакомил ее брат — Дмитрий Дмитриевич Иллин, учитель математики в Ольгинской гимназии во Владикавказе. Может быть, Лидия и сама познакомила Георгия с братом, а тот привел его в компанию к коллеге по гимназии — поэту, литературоведу и библиографу Евгению Яковлевичу Архиппову, чья деятельность ныне хорошо изучена. Архиппов стал корреспондентом и основным литературным «контактом» Рыбинцева, которого он в позднейшей автобиографии Золотая маска назвал «анненскианцем» [Архиппов, 2016: 126].
Очевидно, в 1913 году Георгий и Лидия поженились. Сборник Ожерелье из слез и цветов посвящен «другу и сестре Лидии Дмитриевне Иллиной-Рыбинцевой с любовью» и включает стихотворение Невесте. Следующий сборник Осенняя просинь посвящен «Жене моей Лидии Дмитриевне». Рыбинцев также посвящал стихи ее отцу, сестрам, брату и часто упоминал жену в письмах к Архиппову. Детей у них, видимо, не было.
В формулярном списке Рыбинцева как помощника контролера отделения Государственного банка в Пятигорские от 1916 года указано: «Женат первым браком на дочери отставного полковника Лидии Дмитриевне Иллиной, родившейся 24 марта 1887 г., жена вероисповедания православного и находится при нем» (курсив наш — Е. Б., В. М.) [Формулярный, 1916]. Согласно показаниям от 25 ноября 1937 года Василия Дмитриевича Иллина, брата Лидии, в его следственном деле, «Лидия Дмитриевна проживает на Балканах, куда выехала как артистка до 1914 г.» [Следственное дело, 1937: 8-8об], но это опровергается другими источниками, включая письма Рыбинцева Архиппову военных лет. Лидия, действительно, уехала из России, но позже: не позднее осени двадцатого была эвакуирована из Новороссийска и числилась в списках беженцев, составлявшихся в Константинополе. В рассказе Рыбинцев упомянул, что они расстались до эмиграции. Последнее упоминание о Лидии встречается в его ответах на анкету МИД Чехословацкой республики в 1926: «Жена находится в Сербии» [Ответы, 1926: 59]. В открытых источниках по русской эмиграции в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев информацию о ней найти не удалось. На этом ее следы теряются.
Полагаем, что «сестра Катя», которой написал письмо «Голубинцев», — это реальная сестра автора Екатерина, о судьбе и местонахождении которой он тогда не знал (в рассказе Катя находится в России). Екатерина Ивановна Рыбинцева, родившаяся 21 ноября (3 декабря) 1894 года, оказалась последним ребенком своих родителей. Ее мать умерла 9 (21) апреля 1900, после чего отец снова женился. «Голубинцев» писал сестре: «Чувствую, что написать надо и написать только тебе, потому что ты одна еще только понимаешь меня, ты одна, кто всегда мне напоминает нашу дорогую покойную мать». В июне 1912 Екатерина получила аттестат об окончании семи классов женской Евдокимовской гимназии, но в последний, восьмой класс не пошла. 29 апреля 1918 года (очевидно, старого стиля) она обвенчалась со своим одногодком Михаилом Васильевичем Румянцевым, военным, участником Белого движения. В 1920 в составе армии П. Н. Врангеля он вместе с женой был эвакуирован в Галлиполи. В биографическом справочнике Общество Галлиполийцев: именной список указаны штабс-капитан Михаил Васильевич Румянцев и его жена Екатерина Ивановна Румянцева [Ефимов, 2021: 282]. Согласно материалам Государственного архива Российской Федерации по истории Белого движения (фонд Р-5928), с октября 1921 по 1924 год Румянцевы находились в городе Велико-Тырново в Болгарии. Михаил занимал должность обер-офицера для поручений Управления интенданта 1-го Армейского Корпуса Русской армии, жена находилась при нем.
Позже брат и сестра воссоединились во Франции. 23 марта 1927 года «журналист и писатель» Георгий Рыбинцев написал заявление о принятии его в члены Союза русских писателей и журналистов за рубежом [Бурлаченко, 2023: 551]. В мае того же года он отправил в Правление союза письмо с автобиографией, указав обратный адрес: 3 аvenue de la Bordonnais, Mme Rumiantzeff pour G. Rybintzeff [Письмо, 1927]. По данным переписи 1936 года, Румянцевы проживали в шестнадцатом округе Парижа (104 rue Michel-Ange, Auteuil); Михаил работал кинооператором на одной из студий в районе Булонь-Бийянкур [Данные переписи, 1936]. В 1932 Румянцевы подали документы на натурализацию, но получили французское гражданство 1 июля 1947 года6, после смерти Георгия, который, очевидно, оставался обладателем «нансеновского паспорта». Екатерина приобрела могилу для семейного захоронения на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, куда 23 июля 1970 года перезахоронила брата Георгия, затем 10 мая 1976 мужа (дата смерти неизвестна). Сама она умерла в возрасте девяносто четырех с половиной лет и была похоронена в той же могиле 19 мая 1989 (дата смерти неизвестна). Эти сведения Северин Эсно, руководительница отдела по общим вопросам мэрии города Сент-Женевьев-де-Буа (Эссон), сообщила в ответ на наш запрос [Бурлаченко, 2023: 552-553]. Чете Румянцевых мы посвятим отдельное исследование.
Вернемся к биографии Рыбинцева. С началом мировой войны поэт был мобилизован, о чем свидетельствуют различные документы и письма в 1914 и 1915 годах «с пути в действующую армию» и из 3-го сводного госпиталя в Полоцке [Письма Архиппову, 1913-1916]. Согласно документам, Рыбинцев «был в походе против Германии и Австро-Венгрии, но в сражениях не участвовал» и «после вторичного переосвидетельствования в марте сего <1916> года признан негодным к службе» — очевидно, по болезни. Он служил младшим писарем, нестроевым старшего разряда (соответствует званию унтер-офицера) военно-полевого госпиталя [Именные списки, 1918-1919: 3об-4] — видимо, 3-го сводного, но документально подтвердить это пока не удалось. Рыбинцев был окончательно уволен со службы 5 марта 1916, но уже в феврале того же года занял должность помощника контролера в отделении Государственного банка в Пятигорске, очевидно, получив освобождение по болезни несколько ранее [Формулярный, 1916].
В банке Рыбинцев прослужил до прихода Добровольческой армии, после чего вернулся к редакторской деятельности. Предположительно в феврале 1919 он стал младшим редактором в отделении Информирования печати (Информационной части) Отдела пропаганды, а с 1 августа 1919 был назначен на должность старшего редактора там же [Приказ, 1919]. С мая по август 1920 Рыбинцев редактировал газету Голос фронта, выходившую в прифронтовой полосе в Мелитополе, а с августа 1920 года до эвакуации занимал должность начальника Мелитопольского отделения ЮРТА (Южно-русское телеграфное агентство) [Объявление, 1922].
После поражения армии Врангеля Рыбинцев был эвакуирован в Константинополь, где продолжал заниматься литературной и редакторской работой, однако разрозненность и отрывочность доступных нам данных пока не позволяют составить цельное представление о ней. В январе 1922 он был соиздателем и редактором еженедельной газеты Вечернее слово [Гражданское дело, 1922], печатался в журнале Наши дни, в 1922-1923 годах читал лекции по русской литературе в Русско-французском пансионе. А. А. Фокин упомянул Рыбинцева — с искажением фамилии «Рыбенцев» — в числе «авторитетных русских писателей» наряду с Аверченко и Каменским, «благодаря невероятным усилиям» и помощи которых И. Д. Сургучевым «от местных властей было получено разрешение на восстановление здания сгоревшего Стамбульского театра “Пель-Мель”» для организации русского театра [Фокин, 2008: 99]. В 1927 Сургучев дал Рыбинцеву рекомендацию для вступления в Союз русских писателей и журналистов за рубежом (во Франции). Другие рекомендации представили Александр Куприн, а также Евгений Зноско-Боровский и Андрей Ренников, которые могли знать Рыбинцева, хотя бы заочно, по работе в «белой» печати Юга России [Бурлаченко, 2023: 551].
Нам предстоит еще изучить работу Рыбинцева в пропагандистском аппарате Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) в годы гражданской войны, а также его литературную и редакторскую деятельность в эмиграции — в Константинополе (Стамбуле), Праге и, возможно, в Париже.
С декабря 1924 по конец 1926 или начало 1927 года Рыбинцев жил в Праге, где в 1926 издавал еженедельный политический и литературный журнал Русская неделя (вышли два номера).
Несмотря на членство в Союзе русских писателей и журналистов, во Франции Рыбинцев оставил литературную деятельность: известна лишь одна его публикация — стихотворение в газете Русское время за 15 июня 1927. В период немецкой оккупации он работал поваром в русском ресторане, о чем упомянул Алексей Ремизов в романе В розовом блеске: «Рыбенцов (sic) студентом в Москве написал исследование о Лермонтове, а в Париже повар «Жорж» в русском ресторане на нашей улице» [Ремизов, 1990: 664]. «Исследование о Лермонтове» — видимо, книга Религиозный пафос Лермонтова, которую Рыбинцев в 1926 году указал в анкете как выпущенную в 1914 издательством Казарова во Владикавказе [Ответы, 1926: 59], однако до настоящего времени она не обнаружена. Он также посвятил Лермонтову ряд стихотворений и статей [Бурлаченко, 2024].
В свидетельстве о смерти Рыбинцева сказано:
Город Лимей-Бреван, департамент Сена и Уаза. Двадцать девятого апреля тысяча девятьсот сорок четвертого года, в двадцать три часа сорок минут скончался по адресу Гранд рю 48 Жорж Рыбинцев, родившийся в Пятигорске (Россия) двадцать третьего ноября тысяча восемьсот восемьдесят третьего года, повар; сын скончавшихся супругов Ивана Рыбинцева и Агриппины Мартыновой; холост, проживал в Париже по адресу улица де ля Кюр 10.7 [Свидетельство, 1944]
Похоронен там же, перезахоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Зная факты, мы можем оценить соотношение «поэзии» и «правды», беллетристического и автобиографического компонентов в рассказе, ценного еще и ярким описанием Константинополя. Сам рассказ, по нашему мнению, выполнял для автора две функции. Первая — «письмо в бутылке», заочное обращение к сестре, в надежде, что она когда-нибудь прочитает его, узнает о мыслях и чувствах брата и о том, что он жив, найдет его. Вторая — некая месть Рыбинцева оставившей его жене или акт аутоэкзорцизма, по примеру его любимого Лермонтова: «И от него отделаться — стихами» (в данном случае — прозой).
